Изгой: Начало пути [СИ] - Анатолий Радов

До утра я проколебался маятником между сном и бредом. Иногда возвращался в реальность, приподнимался на локте и оглядывался в полумраке. Но ненадолго. Снова бред, погружение в сон, возвращение к бреду… В ране пульсировало, и находясь в бреду, я ощущал себя сплошной пульсирующей раной. Во сне же мне виделись сплошные кошмары — глемы бродящие вокруг, нападающие тени-шрейлы, впивающиеся в тело серебряные наконечники…

Проснувшись с восходом светила, почувствовал себя кораблём, который безжалостный ночной шторм швырнул на рифы. В щепки.

Руна заботливо обработала рану мазью, пощупала лоб. Температуры не было, но организм истощился за прошедшую ночь до полного изнеможения. Даже приподняться оказалось тяжёлой работой.

Лёгкий завтрак из того, что у нас было с собой, и несколько глотков кваса немного прибавило сил. Но о дальнем переходе можно было не мечтать.

— Нужно найти лекаря, — проговорила Руна, с задумчивостью оглядев меня. — Думаю, ригах в двух-трёх будет какая-нибудь деревенька. Включи силу воли.

На одной только силе воле я и плёлся до ближайшего поселения. Примерно две риги по тракту и ещё полриги в сторону. Небольшая деревенька с низкими хатами, крытыми соломой встретила не очень приветливо. Местные поглядывали искоса, без дружелюбия. Не знаю, как Руна, а я отвечал им тем же. Смотрел исподлобья, заодно выискивая странности. Те самые, что бросились в глаза, едва увидел «пятого». Если знаешь, что в траве могут быть змеи, начинаешь пристальней смотреть под ноги. Вряд ли весть о том, что бабуля с парнем совершили убийство в пяти ригах отсюда, успела облететь округу, но и недооценивать возможности сарафанного радио не стоило. Сбежавший трактирщик явно растрепал о случившемся в таверне своим односельчанам. Кто-то из них мог отправиться прямо в ночь в соседнюю деревню, маловероятно, но не исключено, рассказать куму, свату или ещё кому, а дальше уже снежным комом. Сам трактирщик, скорее всего, не знал, что один из его посетителей Странствующий, мужиков Руна… хм, вряд ли просто усыпила, но что если кто-то из самих Странствующих уже в курсе? Был в том поселении, пришёл в таверну, узнал собрата…

Вот поэтому я и высматривал новые куртки, припудренные волосы и аккуратные бородки. В общем, всё, что выбивалось из общего ряда.

Однако недружелюбность местных оказалась на поверку лишь предусмотрительностью. Стоило подойди к группе мужичков, подозрительно косящихся на нас и спросить о лекаре, как хмурость с их лиц разом слетела. Один из них даже вызвался проводить, объяснив тем, что ему всё равно по пути.

Пройдя по широкой, видимо центральной улице селения, мы свернули вправо и мужик не без гордости указал на неплохого вида домик.

— Вот здесь наш лекарь и живёт. Дед Шипко кличут. Истовый лекарь, правда, не из магов. Нема того дара.

Оставив нас, попутчик зашагал дальше, широко ставя ноги. Низкий, прижимистый — такого в борьбе попробуй осиль. Я оглядел домик пристальней. Ладный, с высокой двускатной крышей и богатым резным крыльцом. С двух сторон к дому жались хозяйственные постройки. И тоже из добротного сруба. Явно дед Шипко не брезговал брать за свою лекарскую деятельность звонкую монету. Там кирам, тут кирам — собираем мы на храм. Любимая присказка Альтора. Не любил он Отцов, и Странствующих не любил, и… он вообще ничего не любил, кроме хорского.

Мы поднялись на крыльцо, Руна постучала. Через минуту дверь распахнулась наружу, заставив нас отойти, и на пороге появился старик. Полноватый, розовощёкий, улыбающийся.

— Ко мне? — спросил он, и мы оба кивнули, хотя, по моему мнению, вопрос был наиглупейшим.

Старик задумался, покашлял многозначительно.

— Я забесплатно не лечу.

— Заплатим, — коротко ответила Руна, и старик тут же посторонился, освобождая проход.

— Входьте.

Когда мы минули сени и оказались в просторной светлице, старик обратился к Руне.

— Здоровье пошаливает, сестрица? Спина, сердечко?

— Да типун тебе на язык, — буркнула Руна и рукой указала на меня. — Вот парня подлечи. Ранили его вчера, всю ночь бредил. Травы нужны, чтоб тело укрепить.

— Тело духом крепко, — с пафосом проговорил дед, а Руна в ответ хмыкнула.

— Дух он в боях укрепит. Ты телом займись. Трава-ползень есть?

— Как же не быть, — дед подошёл ко мне, заглянул в левый глаз, потом в правый. — И выворотень-трава есть, и порошок из печёнки болотной щиллы. А к вечеру и в баньку можно, в первый пар лежьма, а во второй хлестмя. Разом плохое из тела выйдет.

— Смотри палку не перегни, — недоверчиво проговорила Руна.

— Не в первой мне, так что не сумлевайся, сестрица. Дюжина кирамов за всё про всё.

Дед повернулся к дальнему углу, где на высоком столике стояла деревянная статуэтке Номана и перекрестил лицо по-ольджурски, двумя пальцами. Лоб, подбородок, левая щека, правая. Повисла многозначительная пауза.

— Два золотых, если он завтра будет здоров, как крог, — наконец, оборвала её Руна, и лекарь тут же обернулся.

— Будет, будет, сестрица. Не в первой мне, и не таких здоровыми делал. За то и люди уважают.

И понеслось. Сняв пояс с ножнами и разувшись, я прошёл в «кабинет». Присел на стоящую у стены широкую лавку. Выпил пару горьких настоек, кинуло в жар, вырубился. Ненадолго, правда. Вскоре очнулся укрытый толстым шерстяным одеялом и был почти полностью растёрт поверх обильного пота мазью. На этот раз, слава Номану, приятно пахнущей. Хлебнул ещё какого-то зелья, снова завалился спать.

А вечером банька. Шипящие камни, окутывающий жар, пот льющийся потоками. А дед не унимался. Едва я выполз из парилки, как он окатил меня ледяной водой из ушата.

— А-а-а! — заорал, не сдержавшись. — Твою сурдетскую мать! Чревл, тебя раздери!

— Чувствуешь бодрость в теле? — спокойно спросил дед, пропустив крик и ругательства мимо ушей.

— Предупреждать надо, — зло буркнул я в ответ, съёжившись. — Что это за лечение? Это издевательство, а не лечение.

— Ты больше помалкивай, помалкивай, — дед во весь рот улыбнулся. — Не трать силу на пустомелие. Как? Остыл? Вижу, остыл. Ну тогда-ть обратно давай, — он схватил с деревянной скамьи пышный веник из веток. — Второй раз хлестмя.

Глава двадцать седьмая

Ратрун взял десять золотых, наложил на Литу заклинания «восстановление» и «сон», и та проспала целых двое суток. Но даже после этого он рекомендовал не беспокоить девочку в течение ещё трёх-четырёх дней. По его словам выходило, что это вообще удивительно — не обладающая магическим даром смогла предсказать, пропустив через себя силу амулета Вальтийских тафий.